И вот любовь сменила цвет
(не помню автора)

Говоря о цветах применительно к видам любви, мы ограничиваемся обычно похабными отношениями голубого и розового оттенков. Что ж, этого штампа, ставшего общепринятым, уже не избежать, но должны же быть и другие цветовые типы у многогранных чувств альтруизма, ревности, обладания, зависти, привязанности, руководства, снисходительности и многих других отношений, которые мы самонадеянно и неточно именуем любовью?

За те несколько тысяч лет, которые человечество наивно полагает себя любимым и любящим, а никем не сформулированное понятие любви - своим отличительным признаком, немногие пытались поставить вместо успокоительного "Бог есть Любовь" (кстати, отсюда совсем не следует, что "Бог есть любовь к нам") что-то более конкретное.

Больше других преуспели древние греки, различавшие множество видов любви:

• "сторге", любовь в семье, например, родителей к ребенку;
• "эрос", чувственная любовь, любовь-желание;
• "филиа", что-то вроде нежной любви, которую люди чувствуют к своим лучшим друзьям;
• "агапе", совершенно безусловная любовь, несокрушимая благожелательность, неодолимое расположение. Христиане считают агапе евангельской любовью;
• "эретике", дружба между влюбленными;
• "эунойа", любовь-отдавание;
• "потос", любовное желание, видимо, нежнее эроса;
• "харис", любовь, опирающаяся на благодарность и уважение;
• "мания", необузданная страсть.

Можно вспомнить и цветовой тест Люшера, судящий о личности по ее цветовым предпочтениям.

Словом, если принять, что цвет - сжатая суть любого символа или эмоции, а любовь - суть человека, между ними должны быть интересные соответствия.

Кстати, я тоже не знаю определения любви и думаю, что его и не может быть. Ведь любовь - всегда преодоление отчуждения, а имя-штамп, навешенный на вещь, всегда это отчуждение создает. Непонятно, чем занимался Адам в Эдеме, но функция давать имена вещам уже предполагала грехопадение. Когда названо все, ты остаешься наедине с понятиями против всего мира.

Ясно лишь, что любовь - столь же цельная и яркая вещь, как цвет.

А что тогда может быть естественней попытки определить, какой же цвет у этой самой любви?

Как и по множеству других вопросов, познаваемых лишь путем откровения, экспертом здесь являюсь я. :-)

Было 29 сентября, я находился в поселке Светлый и не пил целые сутки - чем не почва для мистического прозрения?

И оно наступило, и сейчас я попытаюсь представить вам его результаты.

Но сначала уместно обсудить то, что известно человечеству о цвете. Разумеется, кроме бреда о спектральном анализе и длинах волн, который вы читали в школьном учебнике физики.

Символика цвета считается одной из самых распространенных, она сознательно и широко использовалась в богословии, геральдике, алхимии, литературе и изобразительном искусстве, когда эти области деятельности человека существовали.

Оптика и экспериментальная психология предлагают такое общепринятое деление цветов:

• "теплые" или "стимулирующие" цвета, связанные с процессами ассимиляции, активности и напряжения (красный, оранжевый, желтый, белый и близкие к нему);
• "холодные", "тормозящие" цвета, которые относят к диссимиляции, пассивности и расслаблению (синий, индиго, фиолетовый, возможно, черный и близкие к нему).

Зеленый цвет, находясь в промежуточном положении, не относится ни к одной из групп.

Как и все, к чему прикоснулась наука, это произвольно и не слишком верно. Известно, например, что синий и фиолетовый цвета способствуют глубокой интеллектуальной активности, и уж никак не относятся к диссимиляции умственной.

С цветовым рядом неоднократно сопоставлялся ряд гласных греческого алфавита и ноты музыкальной гаммы. Правда, нельзя выделить четко шесть или семь оттенков, образующих навсегда отпечатанный в сознании человечества символический ряд. Даже семь цветов радуги, которые европейцы так любят считать универсальной шкалой, могут совершенно иначе выглядеть в других культурах. Кроме того, синий и индиго, лазурный и ультрамарин, да и многие другие пары или тройки цветов разделить бывает довольно трудно.

Тем не менее, три символических ряда "цвета"-"буквы"-"ноты" имеют аналогии не только между собой, но и с делением небес на семь (в некоторых культурах на девять) частей. Символика цвета при этом строится лишь на трех источниках:

1. внутренние свойства цвета, интуитивно принимаемые за объективный факт;
2. символ планеты, приписываемой традицией или произволом автора этому цвету;
3. связи, выводимые элементарной логикой из цветов, которые мы видим в окружающем мире.

Конечно, психология и психоанализ, в силу господствующей с Возрождения парадигмы стремящиеся сохранить хотя бы видимость "научности", отдают предпочтение третьему источнику. Так, Иоланда де Якоби в работе "Психология Юнга" пишет следующее: "Приписывание цветов психическим функциям меняется в зависимости от культуры или группы людей, а иногда и от человека к человеку; однако, как правило, синий, цвет чистого неба обозначает мышление, желтый, цвет отдаленного солнца, проливающего благодатные лучи в непроницаемую тьму лишь для того, кажется, чтобы снова растворить их во тьме, - интуицию, которая озаряет, как вспышкой молнии, истоки и тенденции происходящего; красный, цвет пульсирующей крови и огня, служит для выражения волнения и взрывов эмоций; тогда как зеленый, цвет земного, осязаемого, доступного непосредственному восприятию растительного мира, соответствует функции восприятия".

Рассуждения всех остальных авторов, писавших по subj, простроены примерно так же. Наверное, проще будет свести их в таблицу.

Очевидные различия в выводах психологов и эзотериков объясняются не только разностью источников, в которых они черпали информацию. С точки зрения психологов символизм сознания может носить случайный, культурно или индивидуально обусловленный характер, эзотерики же полагают все символические ряды исходящими из общего источника, действующего на глубочайшем уровне реальности. Относится это и к оттенкам цветов, составным элементам и природным явлениям, чувствам и реакциям.

В "Мистерии слова" Эли Стар пишет, что семь цветов находятся в тесной связи с семью частями души, семью добродетелями и семью грехами, семью геометрическими фигурами, днями недели и планетами. Таких концепций тоже известно немало, и они скорее относятся к распространенной в правополушарном человечестве "теории соответствий", чем к чистой символике цвета.

Для современного левополушарного читателя с угнетенным правым мозгом поясним, что существуют тесные связи между всеми сторонами реального мира. Например, индейцы зуни на западе Америки каждый год приносят в жертву зерна семи цветов, где каждый цвет относится к богу определенной планеты. Соответствия здесь призваны в сжатом виде упомянуть о многом, передав сложную картину мира аскетичной цветной "картинкой" (вспомните также индуистскую мандалу, лаконично передающую состояние духа посредством геометрических форм).

Некоторые из соответствий более или менее постоянны у разных народов. Так, огонь обычно представляется красным и/или оранжевым; воздух - желтым; вода - зеленым и фиолетовым, земля - черным и охрой, время - цветами, похожими на переливчатый шелк.

Оттенки синего, меняющиеся от почти черного до светло-сапфирового, наиболее загадочны, и мнения тут можно услышать самые разные. Приведем лишь несколько комментариев (цитаты могут быть неточными):

• "Синий, олицетворяющий вертикаль, как пространственную, так и символику уровней, обозначает высоту и глубину (синее небо вверху, синее море внизу)" (сборник "Психология и алхимия);
• "Цвет: символизирует силу, устремляющуюся вверх в соперничестве тьмы (или мрака, зла) и света (или просветления, славы и добра). Так, синий групируется с черным и лазоревым, а чистый желтый объединяется с белым" (из М. Дави);
• "Синий есть тьма, ставшая видимой: он, расположенный между белым и черным (т.е., днем и ночью), означает равновесие, которое сдвигается с изменением оттенка" (из Башляра).

Примем особую роль синего к сведению и двинемся дальше.

Даже современная эстетика - эта апология убожества - имеет в виду положение, что цвета можно группировать по их основным свойствам, помещая явления в противоположные группы в зависимости от того, несут ли они положительное значение (ассоциируемое со светом) или отрицательное (связываемое с тьмой). Характерно, что современная система цветов основана не на трех первичных цветах - красном, желтом и синем, - а на предполагаемом противостоянии белого (или желтого) с черным (или синим). Посмотрите на свое окно браузера или борландовскую оболочку :-).

Красный при этом воспринимается как непрямой переход от белого к черному (через стадии желтого, оранжевого, красного, фиолетового, синего), а зеленый - как непосредственный переход. Таковы, например, точки зрения "классиков жанра" Кандинского и Эрбина. Интересны также многочисленные интерпретации Тейларда и Освальда Вирта: синий (атрибут Юпитера и Юноны как богов неба) у них означает религиозное чувство, преданность и невинность, зеленый (цвет Венеры и Природы) - плодородие полей, симпатию и приспособляемость, фиолетовый соответствует ностальгии и памяти, поскольку является смещением синего (обозначающего приверженость) и красного (страсть), желтый (атрибут Аполлона, бога солнца) определяет великодушие, интуицию и интеллект, оранжевый - гордость и амбицию, красный (атрибут Марса) - страсть, чувственность и животворные силы, зеленый - подавление, эгоизм, депрессию, инертность и безразличие - значения цвета праха, пурпурный (цвет одеяния императоров Рима, а также кардинальского облачения) путем синтеза, как с фиолетовым, но с перестановкой, дает власть, духовность и величие, розовый (цвет плоти) - чувствительность и эмоции.

Этот список можно продолжать еще очень долго, создавая все более точные (и все более произвольные) значения для тонких цветовых оттенков, но полученная аллегорическая система "на все случаи жизни" будет очень далека от первоначального замысла. Мы просто хотим увидеть грубый, но верный каркас того, какие могли бы существовать виды любви и каким цветам соответствовать.

Тем не менее, зерно истины в сказанном есть. Оно состоит в том, что всегда следует иметь в виду аналогию между цветовым тоном (интенсивностью цвета, степенью его яркости, местом на цветовой шкале между черно-белыми крайностями) и соответствующей ему символикой уровня. Чистота цвета всегда будет соответствовать чистоте символического значения, то есть, элементарные цвета будут соотноситься с элементарными же эмоциями, а вторичные сложные оттенки будут призваны выражать более сложные символы. До определенного возраста дети избегают смешивать или разбавлять цвета, потому что для них такие сложные цвета еще ничего не значат. Напротив, искусство развитых утонченных культур отличается частым использованием тонких оттенков желто-лилового, фиолетово-розового и т.п.

Разумеется, указанная выше тенденция цветового символизма применялась человечеством разных культур на практике. Так, по Бомону, цвет имеет весьма конкретное значение в китайской символике, служа выражению социального статуса и власти, например, желтый, благодаря ассоциации с солнцем, считается священной привилегией императорской фамилии ("Символизм в китайских украшениях"). В Египте синий цвет обычно сопоставлялся с истиной (Гарольд Бейли, "Утерянный язык символизма"). Зеленый цвет доминирует в христианском искусстве, поскольку является мостом между двумя группами цветов (Леви, "Мистерия Каббалы"). Индийская богиня материнства изображается с большой долей красного цвета в картинке (в отличие от обычного применения белого как цвета женского начала), потому что она связана с принципом творения, а красный является цветом активности (Генрих Циммер, "Мифы и символы индийского искусства и цивилизации"). Красный - также цвет крови, и все первобытные люди отмечают красным любой предмет, который хотят оживить. Китайцы используют красные вымпелы как талисманы (Маркус Ривьер, "Амулеты и талисманы"). Римский полководец, празднуя триумф, выезжает на колеснице, запряженной четырьмя белыми лошадьми, покрытыми позолоченными попонами (цвета солнца), в одеяниях красного цвета.

М. Шнайдер, исследуя применение красного цвета в алхимии, заключает, что он связывается с огнем. Зловещий и трагический характер оранжевого цвета, который, по Освальду Вирту, символизирует пламя, свирепость, жестокость и эгоизм, подчеркивает и Генрих Циммер в указанной выше работе: "Затем будущий Будда отрезал свои волосы и сменил царские одежды на оранжевую рясу нищего аскета (тех, кто в знак отречения от человеческого общества по своей воле принимали желто-оранжевое одеяние, в которое обычно одевались осужденные преступники, следующие к месту казни)". Ну, про "оранжевые революции", думаю, и упоминать не стоит, цвет их организаторы выбрали именно исходя из этого каббалистического значения оранжевого. Забегая вперед, заметим, что истинное значение оранжевого совсем другое.

Раз уж мы упомянули об алхимии, нельзя не сказать об огромных пластах цветовых аналогий, которые в ней присутствовали. Тремя основными стадиями "Великого Превращения" (духовной эволюции) являлись:

1. первичная материя (соответствовала черному);
2. ртуть (белый);
3. сера (красный).

Высшей точки и единства эти ступени достигали в создании "философского камня", которому соответствовал золотой. Легко увидеть, что черный у алхимиков соответствует "отрицательной" стадии брожения, гниения, затемнения и раскаяния, белый - "восходящему" состоянию просветления, откровения и прощения, красный - "буддийским" ступеням страдания, возвышения и любви, золотой же обозначает конечную славу. Так возникает ряд черный-белый-красный-золотой, описывающий путь духовного восхождения. Противоположный ему нисходящий ряд можно видеть в последовательности, начинающейся с желтого, (т.е. золотого в отрицательном смысле точки отречения или отделения, в отличие от точки достижения), затем синего (или небес), зеленого (природы или животной жизни), черного (толкуемого неоплатониками как падение - из Юнга). В некоторых традициях зеленый и черный трактуются как сложное выражение удобрения растений. Таким образом, из восходящей последовательности зеленый-белый -красный составлен любимый символ древних египтян (Эли Стар) и кельтских друидов (Фрэзер, "Золотая ветвь"). На эту же тему Рене Генон указывает, что у Данте, разбиравшегося в древней символике, Беатриче появляется в одеждах зеленого, белого и красного цветов, что выражает надежду, веру и милосердие и соответствующие три алхимических плана ("Эзотерика Данте").

Символика смешанных цветов обычно обусловлена тем, из каких простых цветов они составлены - ведь автор ориентировался таки на логику. Например, серое и охряное связано с землей и произрастанием. Число свойств, которые можно вывести из основных значений-аксиом, здесь не меньше, чем в линейной алгебре. Так, для гностиков розовый цвет символизирует воскресение, т.к. он был цветом тела. Алхимик и враг народа Абрахам Иудей дает ссылку на оранжевый как на "цвет отчаяния" в следующем виде: "Мужчина и женщина оранжевого цвета на небесно-голубом фоне указывают, что они не должны связывать свои надежды с этим миром, поскольку оранжевый означает отчаяние, а голубой фон дает надежду на небесах" (здесь "мужчина и женщина" изображены на аллегорической фигуре, которую объясняет алхимик). Египтяне изображали Осириса (бога произрастания и царства душ умерших) зеленым, подобно нам, помещая зеленый цвет в середину палитры и давая ему противоположные тенденции: произрастание (или жизнь) и труп (или смерть).

Пора сказать и про общепринятую концепцию черного и белого цветов, как диаметрально противоположных символов отрицательного и положительного, противостоящих друг другу одновременно, последовательно или попеременно.

Если проводить еще более глубокие аналогии, то, подобно всем дуальным формулам в символике, следует связать противостояние черного и белого с числом два и мифом о Близнецах.

Два сфинкса, изображенных на седьмой карте Таро, имеют один белый, а другой черный цвет (Освальд Вирт).

В каталонских легендах черные дрозды, выросшие возле волшебного водопада, имеют белые грудки, похожие на одежду сестер милосердия (Каро Барох).

Танцор-шаман во многих первобытных ритуалах одевается в белую одежду и чернит лицо (Шнайдер).

Противостояние двух миров (в чем суть символа Близнецов) находит выражение у древних ариев в фигурах белого и черного коней (Шнайдер).

В испанском фольклоре русалки носят белые кольца на пальцах правой руки, а на левом запястье - золотую монету, оправленную в браслет.

В Тибетских ритуалах человеку, выбранному в качестве священной жертвы, пол-лица красят в черный, а пол-лица в белый цвет (Фрэзер). Так выглядит и древний трагический клоун Пьеро.

Юнг рассказывает о сне, в котором человек попадает в ученики к белому магу, одетому в черное, а тот советует ему для разрешения своих вопросов обратиться к черному магу, одетому в белое.

Он же, опираясь на Гримма, исследовавшего нижнесаксонские мифы, цитирует следующее: "В одном лесу растет неприметный ясень. Накануне каждого Нового года приезжает белый всадник на белом коне, чтобы срубить молодое деревце. В то же самое время приезжает черный всадник и вступает с ним в бой. После длительной борьбы белый всадник побеждает и срубает дерево. Но однажды он потерпит поражение, ясень вырастет, и когда он станет таким большим, что под ним можно будет привязать коня, придет могучий король, и начнется страшная битва" (дальше описывается разрушение времен и миров).

Черные витязи в легендах и сказках всего мира сражаются с белыми.

Черное - не только тьма, но и в самой общей форме - начальное и зародышевое состояние всех процессов. Отечественная эзотеристка-сатанистка Блаватская пишет, что Ной сначала выпустил из ковчега черного ворона прежде, чем выпустить белого голубя. Черные вороны, голуби или черное пламя существуют во многих легендах, везде символизируя первоначальную (черную, скрытую, оккультную, бессознательную) мудростью, источник которой также скрыт (Блаватская, "Секретная доктрина"). Юнг указывает на сходство "черной ночи" Иоанна Крестителя и "зарождения во тьме" у алхимиков. Виктор Гюго и Рихард Вагнер считают тьму символом материнского начала, а свет, исходящий из мрака - формой кристаллизации (по Юнгу). Юнг подчеркивает также, что углерод, преобладающий в человеческом организме, находясь в виде угля или графита, бывает черным, а кристаллизуясь в алмазе становится чистым, как вода ("Психология и алхимия"), и этим показывается, что глубочайшим значением черного является зарождение во тьме. Юнга поддерживает Генон, для котрого "черное олицетворяет все предварительные ступени, соответствующие "схождению в ад" как итогу (или искуплению) всех предыдущих этапов".

Темная мать-земля - Диана Эфесская - изображена с черными руками и черным лицом, что напоминает об отверстиях пещер и гротов (Тейлард).

В неполиткорректной валлийской истории о Парсифале черная женщина символизирует низкое положение, как и в случае черного человека или "эфиопа".

Почти все древние народы связывают черный цвет с внутренней или подземной сферой (Блаватская, Фрэзер). Иногда черный символизирует время (Циммер), в противоположность белому, представляющему вечность и экстаз.

Функция белого цвета часто производна от солнца, мистического просветления, на Востоке - от символа Востока. Выступая как желтый (т.е., имея такое же отношение к желтому, как черный к синему морских глубин), белый цвет означает интуицию вообще а в духовном аспекте - интуицию всего "запредельного".

Священные кони у греков, римлян, кельтов, германцев и других народов - белые. В Ютландии до сегодняшнего дня существует поверье о всаднике на белом коне, который прискачет, если береговые плотины будут прорваны и случится катастрофа. Многие слова с корнем "альб" - Альберих, эльф (альб), река Эльба, Альпы - напоминает о сияющем свете сверхъестественного (Донтевиль, "Мифология французов").

По Генону, в его "Властелине мира" белый цвет представляет духовный центр, Туле, так называемый "белый остров", в Индии совпадающий со "страной живых", или раем (то же самое - гора Меру). Генон считает, что этим объясняется этимология многих географических названий, содержащих "альбо". Современному читателю смешно включать в этот список страну Албанию, населенную злобными черноволосыми убийцами славян.

У греков от Аргоса происходит серебристо-белый argentum. Тем не менее, белый цвет обычно связывают не с серебром, а с золотом. Напротив, белый, имеющий отрицательное свойство "мертвенной бледности", символизирует, вместе с зелено-желтым, еще смерть (Шнайдер) и луну, служа источником множества соответствующих ритуалов и обычаев. Элиаде в "Трактате об истории религий" упоминает танцы лунного света, исполняемые женщинами с набеленными лицами.

Принцип дуализма заложен во множестве аллегорий и символов. Ночь, как мать всех вещей, изображается с покрывалом из звезд, держащей на руках двоих детей: белого и черного (Бейли). В славянских мифах есть свои Боги-Близнецы Белобог и Чернобог (Крапп). Так что "Близнецы" в "Волкодаве" Марии Семеновой возникли не на пустом месте. У Уробороса из относящегося ко II веку текста "Codex Marcianus" верхняя половина черная, а нижняя белая (инверсия, обычно сообщающая символу смысл круговращения, для подчеркивания круговращения объект часто кусает себя за хвост или что-то подобное). Разумеется, вы уже вспомнили про китайский символ Инь-Ян.

Обобщая, Юнг пишет, что подобный цветовой дуализм в присутствует в любой системе графических символов, основанной на противоположностях ("Психология и алхимия"). Кроме того, он символизирует превращение - один из главных мотивов древних культур. Он помогает если не объяснить, то наглядно показать смену жизни и смерти, света и тьмы, явленного и неявленного, благодаря которым все продолжает существование. В "Ригведе" на этот счет дан сложный двойной символ: огонь, чистый и яркий в небе, оставляет черные полосы на земле. Дождь, синий в небе, становится прозрачным на земле (Шнайдер).

Итак, Близнецы, символ способности природы превращаться в двойственные и противоречивые силы, представляются одновременно и белыми, и черными (Шнайдер). Единственные пути выхода из этого жесткого дуализма Инь и Ян, задаются на сегодняшний день человечеством только в виде векторов белый/красный и красный/золотой. Восходящая последовательность цветов черный-белый - красный, популярные сегодня рассуждения о троичности истинной логики - из той же оперы. Лойфлер в исследовании о мифических птицах связывает черных птиц с вдохновением ума, белых - с эротизмом, красных - со сверхъестественным. В символике средневекового христианского искусства черный олицетворяет грехопадение, белый - чистоту, а красный - милосердие и любовь. Через любовь человек ищет выход из замкнутого черно-белого круга. Пинедо пишет, что мать Св. Бернардо, будучи беременной, видела во сне белую собаку с красной спиной. Блаженная Хуана Азская, мать Св. Доминика Гусмана, совершала паломничество к мощам Св. Доминика Силоского, чтобы тот благословил ее сына. Святой явился ей и обещал, что ее желание исполнится, и тут она увидела у своих ног белую собаку с горящим факелом в пасти (Пинендо, "Символизм в культуре средневековой Испании"). В алхимии белый и красный соединяют противоположности (conjunction solis et lunae, "соединение солнца и луны"). Двуглавый орел и изображение двуглавого человека-Ребиса обычно окрашены в белый и красный цвета, вытесняя противопоставление черного и белого. Вспомним также известные белую и красную розы алхимиков, символизирующие союз воды и огня. "Мои любимые цвета - белый и красный", - говорится в "Песни Песней", а лилия и роза - неотъемлемые символы, обозначающие белый и красный цвет в мистике (Пинендо). Когда цвета контрастируют в этом символическом поле, нижний цвет является женским по характеру, а верхний - мужским.

"Нижние" цвета при этом определяются по алхимической классификации, имеющей вид: желтый, голубой, зеленый, черный, белый, красный, золотой. Таким образом, черный находится ниже и является женским; с другой стороны, в паре красный/золотой, золотой располагается выше и является мужским (или небесным, как противоположность земному женскому началу). С этой точки зрения, любая символическая композиция, пространственно не соответствующая приведенному порядку - лишь пример символической инверсии. Одной из таких инверсий мы и займемся в следующем разделе.

Сразу скажу, что полученный результат с точки зрения левополушарной логики меня несколько удивил. Например, "золотой" любви в нем не оказалось вовсе (возможно, потому, что человеку она недоступна, являясь высшим синтезом и недостающим двенадцатым видом (только мое произвольное предположение)), а известная в обиходе "братская любовь" не попала в отдельную категорию. Тут может сказываться моя собственная ограниченность, как человека никогда не имевшего брата или сестры. Но познание откровением ("трансфизическим методом" по Д. Андрееву) тем и отличается от умозрительно-логических конструкций, что результаты его даются нам разу в виде цельной картины, не подлежащий редуцирующему разложению или последующему анализу.

Все, что я могу сделать - опубликовать эту схему "как есть", с теми комментариями, что мне удалось привести к выразимой словами форме.

Всего существует 11 типов любви, их можно расположить по одной оси в следующем порядке:

Красная любовь здесь - "начало координат", ниже ее идут разрушительные, а выше - созидательные типы. Сначала опишем эти виды в беспорядке, именно так, как они были мне перечислены:

Элементы схемы, оставаясь упорядоченными слева направо, образуют не столько прямую, сколько изогнутую вверх параболу. Левое крыло этой параболы - "негативное", а правое - позитивное, при этом положительный и соответствующий ему отрицательный тип любви образуют 1 уровень, а всего этих уровней 6. Названия уровней также были указаны сразу, странно, например, что "секс" сразу ниже "богов" и настолько выше "родителей", но ничего уж не поделаешь, такая у нас любовь :-)

Не стоит искать здесь прямых аналогий с привычными радугой или спектром. Их отсутствие - как раз причина того, что никто не построил подобной классификации раньше :-)

Любовь в обычной семье, как правило, болтается где-то между красным и зеленым уровнями, более высокие духовные отношения начинаются с синего.

Мелкие заблуждения и страдания, причиняемые себе и другим, окрашены в желтые и розовые оттенки, с голубого цвета начинается настоящее падение.

Я вынес из этой работы одно - глядя на параболу любви, я довольно точно могу теперь сформулировать девушке, как я к ней отношусь :-)

© PerS, 4 ноября 2007г.

гостевая; E-mail